Российские учения – показательные и сценарные отработки – не редкость, хотя и неприемлемы среди соседей, и ничего существенного не означают, но являются своего рода сигналом устрашения стран Балтии. Так «появление» российского военного самолета в воздушном пространстве Эстонии в передаче Šodienas jautājums («Сегодняшний вопрос») на Латвийском Телевидении объяснил директор Центра передового опыта в области стратегической коммуникации НАТО Stratcom Янис Сартс.
«Учения, полет на вертолете в воздушном пространстве Эстонии не являются новинкой. Те, кто занимался такими вещами до войны, знают, что Россия в учениях выполняет сценарии и демонстрации, которые нормально неприемлемы среди соседей, но мы в течение этого года уже привыкли [к этому]. Что я этим хочу сказать? Это не совсем привычно, но в нынешнем контексте это выглядит совсем по-другому».
«Я не думаю, что это означает что-то очень важное, но эти действия посылают сигналы запугивания в сторону стран Балтии», – говорит Сартс.
Аналитик внешней политики Кембриджского университета Томас Пилдеговичс ранее также указывал, что в настоящее время нет существенных факторов, которые свидетельствовали бы о прямой военной угрозе Балтийскому региону. Он также добавил, что «при этом враждебная риторика России, а также различные военные учения и другие методы демонстрации силы заставляют нас проявлять бдительность».
Еще по этой теме: Аналитик внешней политики: Украина истечет кровью, если не получит необходимую артиллерийскую и ракетную помощь
Говоря об угрозе России в направлении Литвы, Сартс отметил, что «Кремлю больно от того, что Литва посмела ввести санкции в отношении Калининградской области». Оценивая возможности России оказать влияние на Литву, Сартс поясняет, что от экономических рычагов воздействия, которые у России когда-то были, например, в сфере энергетики, почти ничего не осталось. «Торможение экспорта, прекращение его в Россию также не сможет оказать большого эффекта. Останутся только кибератаки, но в этой области Россия не настолько сильна».
«Это область, в которой могут появиться попытки саботажа, но я думаю, что в арсенале России больше нет ничего особенного, чем можно орудовать».
Министерство иностранных дел (МИД) России заявил: «Россия оставляет за собой право по принятию мер защиты своих национальных интересов». Просматривается ли в этой риторике военная угроза?
«С помощью кого они это сделают?» – риторически спрашивает Сартс. «Вся концентрация российских сил находится в Украине, и все направлено на то, чтобы вести военные действия в Украине, при это военные силы России отводятся от всех других границ страны». Сартс оценивает то, что благодаря этому, маловероятно, что Россия перенаправит свои вооруженные силы в другие направления, потенциально вступив в борьбу с НАТО, если ей даже в Украине не удается «открыть новую зону конфликта». Не исключен какой-то саботаж.
Продолжая разговор по поводу военных атак со стороны России, Сартс сказал: «Если Россия добьется успеха в Украине, тогда, конечно, в расширенной повестке дня начнем обсуждать и другие вопросы».
«Но, как мы знаем, одно дело – хотеть, а другое – иметь возможность».
«На данный момент они [российские оккупанты] наглядно продемонстрировали в Украине свои возможности, где они не в состоянии осуществить «всеобщее вторжение» со всех сторон – неспособны вести сконцентрированные военные действия в одном направлении против Вооружённых сил Украины (ВСУ), у которых в распоряжении довольно старое вооружение. Какими бы не были желания [Кремля], их возможности в ближайшее время не изменятся. Если мы поступим правильно, это способность и не измениться».
Сартс также утверждает, что отдельным измерением являются так называемые стратегические ракетные системы, но это не больше, чем элемент шантажа.
«Я их так вижу, а не как реальный арсенал применения со стороны России».
Директор Центра передового опыта в области стратегической коммуникации НАТО Stratcom подчеркивает, что на данный момент напряженность [по поводу использования ядерного оружия] уменьшилась. «Это отчасти потому, что мы как общество нормализовались: ну да, так русские делают, об этом они говорят и время от времени кого-то пытаются этим напугать, НО за этим ничего не следует».
«Главное, что мешает собственнику России принять такие решения [о применении ракет], является боязнь возмездия. Для нас как для Запада, так и для НАТО важно, чтобы они понимали эти риски, и чтобы мы могли четко о них заявить. Именно поэтому также существуют ядерные учения и другого вида послания, чтобы российская сторона понимала, что при осуществлении такого шага, последуют ответные шаги».
Одна из пропагандисток Кремля Маргарита Симонян на Петербургском экономическом форуме высказалась, что все надежды рассчитаны на голод: «Начнется голод, снимут санкции, мы снова будем дружить, поскольку поймут, что враждовать не могут». Насколько эффективным может быть этот шантаж?
Сартс отмечает, что такие высказывания указывают на тот альтернативный мир, в котором живут российские пропагандисты – «кажется нормальным говорить такие фразы и не удивляться тому, что потом на них люди косо смотрят».
Стратегии России, делая следующие утверждения, таковы:
- Максимально использовать рост инфляции в Европе, чтобы с ее помощью оказывать давление на лиц, принимающих решения, посредством людей, не способных «потянуть» рост цен. А именно, снятие санкций и прекращение оказания поддержки Украине может положить конец инфляции;
- Давить на нехватку зерна, чтобы создать вероятность риска голода на Ближнем Востоке, в Северной Африке и ряде других стран. Это сразу оказывает давление на Европу – потенциальную проблему беженцев. Таким образом Россия создала бы дополнительный эффект, тем самым снизилась бы поддержка Украине, и оказалось бы давление на Владимира Зеленского, чтобы тот сел за стол переговоров с Россией на выгодных для государства-агрессора условиях.
«Существуют риски, что Россия используя эту «карту голода» сможет достичь чего-то».
Сартс отмечает, что и в латвийском обществе заметно, что тема инфляции сложная, хотя мы находимся прямо здесь, на границе, и хорошо понимаем, почему мы платим так много. «Эта дискуссия усложняется там, где люди менее активно следят за событиями в Украине, поскольку не чувствуют себя в опасности».
«Из-за нехватки зерна, я думаю, придется искать решение. Вопрос: какие из решений смогут функционировать?»
«То, как дети погибают от пуль и бомб, настолько же ужасно, как и то, что они умирают от голода».
Возможность украинцев получить преимущество
То, что ограничивает возможность украинцев получить заметное преимущество – это приобретение новой, сложной техники и систем – командир должен знать, как использовать новую технику, поставляемую с НАТО, отмечает Сартс. «В нормальной ситуации на это уходит год, но в нынешних условиях – очень короткое время».
Эксперт также напоминает, что на первом этапе войны Украина воевала с помощью старого советского оружия, возможно, часть была более новой, а сейчас, во время войны, Украина переходит на стандарт НАТО. «Это фундаментальное отличие, поскольку в начале искалось оружие старого стандарта, чтобы украицы могли его сразу же использовать. Переход на оружие нового стандарта требует времени и обучения, а, когда будут освоены новые системы, украинцам станет намного легче [получить преимущество]».
«Я думаю, что преимущество дальности [стрельбы] западного оружия даст результаты».
Знаем ли мы, что происходит на оккупированных территориях?
«Там действует тоталитарный режим, территории демократического государства оккупированы. Мы знаем это из собственной истории, что происходит в таком месте. По фрагментам из открытых источником, мы понимаем, что там происходят похожие вещи».
«Когда эти территории будут освобождены, тогда мы увидим и военные преступления, которые сейчас там скрываются и, следы которых пытаются стереть».
«Картина всего происходящего определенно будет устрашающей», – уверен Сартс.