Такое чувство, что государство годами не контролировало денежные потоки, развитие и направление бизнеса национальной авиакомпании airBaltic. Скорее всего, это связано с тем, что со стороны государства, эта компания, как и большая часть других государственных предприятий, использовалась для обеспечения политически ангажированных людей хорошо оплачиваемыми местами, сказал порталу BNN.LV руководитель Отдела управления портфелями Citadele Asset Management Зигурдс Вайкулис.
В интервью экономист рассказал и том, насколько реальны предвыборные обещания политиков, удастся ли Латвии вступить в еврозону в 2014 году, а также о том, почему предстоящий год будет особенно опасен для Латвии и всего мира.
Обоснованы ли высказывания, прозвучавшие перед выборами, о том, что можно консолидировать меньше, чем было запланировано? Насколько разумным было бы сделать это?
Сейчас латвийская экономика находится на рубеже очень тяжелого периода, который связан ни с местными событиями, ни с ситуацией в airBaltic или предвыборными обещаниями политиков, а с глобальными процессами. Прогнозы мировой экономики серьезно пересмотрены, уже полтора месяца как они снижены для Америк, Европы, для наших главных экспортных рынков и всех Балтийских стран. Если сбудутся опасения о том, что на экспортных рынках Латвии в следующем году образуется стагнация или даже рецессия, состояние бюджета и латвийской экономики очень быстро ухудшится.
Если же сбудется актуальный на нынешний момент прогноз о росте латвийской экономики на уровне 3%, для консолидации в следующем году, с учетом специфических факторов и ситуации с airBaltic, понадобятся 100 млн латов, чтобы выполнить Маастрихтские критерии и вступить в 2014 году в еврозону. Но если реальность окажется хуже, и рост будет близок к нулю, чтобы сохранить дефицит бюджета ниже 3%, объемы необходимой консолидации начнут стремительно увеличиваться. При нулевом росте надо будет консолидировать около 300 млн латов, а если в следующем году начнется рецессия, объемы консолидации достигнут 500-700 млн латов. Это невозможно прогнозировать.
Если Латвию заденут вторая или третья волна кризиса, скорее всего, потребуется пересмотреть планы о вступлении в еврозону, поскольку после такого большого объема консолидации, который был в предыдущие три года, консолидировать бюджет еще на 500 млн латов практически невозможно. Если начнется повторный кризис, вероятно, придется смириться с бюджетом дефицита, который будет сильно превышать 3%, а поэтому вступление в еврозону автоматически будет отложено.
Как вы думаете, удастся ли нам вступить в еврозону?
Это зависит от того, что произойдет с мировой экономикой в следующем году. Есть маленькая надежда, что худший сценарий все же не сбудется и повторная рецессия не коснется ни Америки, ни Европы – тогда вероятность вступления в еврозону сохранится довольно высокой. Если в начале 2011 года этому мешала инфляция, теперь растут риски, связанные с невыполнением бюджета. Мне кажется, что вероятность вступления в еврозону сейчас ниже, чем она была в конце июня или в июле. Она и в дальнейшем может уменьшаться, потому что риски не выполнить критерии бюджета растут стремительно.
Мы практически ничего не можем сделать, чтобы устранить эту проблему: изменить Маастрихтские критерии нельзя, повлиять на тенденции развития мировой экономики – тоже. Единственное, что может сделать правительство, это разработать ужасающе агрессивный план, чтобы в случае кризиса, все-таки выполнить Маастрихтские критерии.
Прозвучали слова и о том, что надо отложить срок возврата кредита для Латвии. Такие высказывания оказывают весьма негативное влияние на доверие к Латвии и на возможность занять где-либо еще или вовсе рефинансировать долги. Причины, по которым к нам вернулось доверие, по которым мы опять можем продавать облигации на международных рынках, а рейтинги Латвии выросли – в ожиданиях, что мы выполним все свои обязательства. Если об откладывании срока возврата долга начнут говорить политики, имеющие большие шансы попасть в Сейм, и которые смогут диктовать политические условия, это доверие в глазах кредиторов и инвесторов начнет стремительно падать, что может привести к непрогнозируемым негативным последствиям. Рано или поздно Латвии придется вернуть эти деньги.
Угрожает ли это и сокращению кредитного рейтинга?
Однозначно да. Если экономика быстро ухудшится, не исключено, что нам придется либо возобновить пакет экономической помощи, либо брать другой.
Надо ли государству участвовать в спасении airBaltic?
Вклад airBaltic в латвийскую экономику нельзя недооценивать. Это не только возможность для местных жителей удобнее слетать куда-нибудь, это еще и создание международного потока путешественников через Ригу, то есть экспорт услуг. Есть и более косвенная выгода – влияние на местную туристическую отрасль, досягаемость Латвии, благодаря которой многие международные компании открыли свои представительства именно в Риге, а не в Таллине или Вильнюсе. Выгода – это и рабочие места в самой компании, в аэропорту и в сфере туризма. Все это доходы и налоги, которые остаются в Латвии. Стране нужна сильная авиакомпания, вопрос лишь в том, должна ли она быть такой же, как airBaltic в нынешнем виде.
Ясно, что государство как крупнейший акционер не выполнило свое домашнее задание. Сейчас создается такое ощущение, что государство даже и не знает, сколько процентов акций ему принадлежит, что на протяжении годов не обеспечивалось никакого контроля за денежными потоками, направлением и развитием бизнеса. Скорее всего, это связано с тем, что со стороны государства эта компания, как и большая часть государственных предприятий, использовалась для обеспечения политически ангажированных людей хорошо оплачиваемыми местами, например, в совете. По каким-то причинам, в виду бездействия или из-за других мотивов, государство не управляло компанией, недостаточно интересовалось тем, что в ней происходило. Остается надеяться, что нанятые консультанты поймут, в чем проблема и будут действовать соответствующе, ведь сейчас это похоже на поиск черной кошки в темной комнате. Государство слабо управляло компанией и даже весьма легкомысленно относилось к тому, что происходило в течение предыдущих лет – это очень неожиданно.
Политики обещают увеличить пенсии. Говорят, что через пять лет средний размер пенсии будет составлять 250-300 латов. Сейчас мы можем себе это позволить?
Сейчас средняя пенсия составляет примерно 180 латов, поэтому, если посмотреть на то, как пенсии менялись в период относительно быстрого роста латвийской экономики, 250 латов не кажется такими уж недостижимыми. Но, говоря о ближайшем будущем, думаю, по отношению к другим людям, которые выйдут на пенсии в следующем году, было бы нечестно обещать каких-то существенных улучшений в виде увеличения пенсий или их индексации. Нынешняя ситуация с бюджетом однозначно не позволяет это сделать. Пенсии низкие, ниже прожиточного минимума, что ужасно, но сейчас гораздо важнее думать о том, как помочь той части населения, которая зарабатывает эти пенсионные деньги. Если на рынке труда не будет развития, будет сложно выплачивать даже пенсии, соответствующие нынешнему уровню. С другой стороны, социальный антрополог Робертс Килис считает, что пенсий не будет вообще, вместо нее будут пособия по бедности.
С таким же успехом можно сказать, что это пособие по бедности получают именно работающие, которым надо содержать еще и детей – эти объемы не сильно отличаются, если считать доходы на одного человека.
Однако эти высказывания вызвали большой ажиотаж в обществе. Людей призывают самим создавать накопления, а не полагаться только на государство.
На самом деле, ситуация не так уж плоха, потому что до 2008 – 2009 годах пенсионная система в Латвии считалась одной из самых прогрессивных в мире. Мы были одними из немногих в Европе, даже у соседей это началось позднее, кто ввел трехступенчатую пенсионную систему, где на втором уровне накапливались настоящие деньги, а не виде обещаний государства, а третий уровень вовсе представляет собой частные накопления. Выбранное направление было очень правильным, поэтому в 2008 году на нас все смотрели и радовались. Сейчас, когда денег в стране начинает не хватать, процесс пошел в обратную сторону, но если все восстановится, мы сможем сказать, что реформа движется в правильном направлении.
Как вы в целом оцениваете экономическую политику государства?
За последние три года о каких-то серьезных ошибках говорить не приходится, потому что это были действия в период кризиса. Всегда можно поспорить, насколько обоснованно было поднимать налоги, вместо того, чтобы искать средства для консолидации в разделе расходов. Но если посмотреть, как это было в других странах, где консолидация уже началась или ей только предстоит начаться – для всей периферии еврозоны, для крупных стран, для Америки и Японии, у которых бюджеты были в ужасном состоянии, для всего мира мы послужили позитивным примером или, скорее, экспериментальным полигоном. Правительство не сделало никаких агрессивных или самоуверенных шагов, чтобы сломить структуру и ход латвийской экономики. В кризис мы не очень изменились, не стали намного эффективнее, произошли естественные процессы, которые свойственны для любого кризиса во всех странах. В экономике немного увеличилась доля производства, но это произошло, скорее, по техническим причинам, а не в результате осознанного шага. Сказать, что правительство способствовало росту экономики или направило экономику на производство, нельзя. Структура латвийского экспорта изменилась незначительно, новых продуктов с добавленной стоимостью не появилось. То, что в экономике увеличилась доля производства, связанно с внешними процессами, в которых нет заслуги наших политиков. Больших ошибок не было, но со стороны правительства не было и большой добавленной стоимости, которая позволила бы экономике сделать большой рывок вверх.
Что происходит с недвижимым имуществом, которое перенимают банки? Когда эту недвижимость начнут предлагать на рынке?
У крупных банков есть свои фонды, с помощью которых решаются опросы, связанные с отчужденным имуществом. Судя по тому, что говорят фондовые управляющие, банки вовсе не держат у себя это имущество. Если объект доведен до такой стадии, что банк вправе выставить его на рынок, это и происходит. Возможно, какие-то объекты удерживаются, но если есть возможность освободиться от этого имущества, банки делают это сразу.
Большая часть банков уже смирилась с тем, что где-то придется потерять деньги и вернуть все не удастся. Но все эти убытки уже зарегистрированы в 2009 и 2010 годах. Все, что банки заработали в предыдущие десять лет, они потеряли за эти два года. Даже продав что-то за половину той цены, которая выдавалась в кредит в 2007 году, объем этого имущество настолько упал, что банки при этом могут получать прибыль.
Возобновилась ли банковская конкуренция?
Конкуренция с целью завоевания долей рынка, как это было в 2004-2007 годах, когда процентные ставки по кредитам были более, чем странными, потому что латвийский кредитополучатель мог взять кредит с теми же процентными ставками, как в Швеции, была похожа на демпинг. Это были прыжки выше головы. Сейчас нет оснований говорить об этом.
Борьба между банками скорее ведется за хороших кредитополучателей, которых мало – это могут быть производящие предприятий, которые работают при поддержке Европейских средств. Жестокая конкуренция ведется за обслуживание денежных потоков государственных или частных предприятий или, например, за выдачу платежных карт. Но так было всегда.
Каков ваш прогноз относительно развития цен на продовольствие и сырье в ближайшие годы?
Уже несколько месяцев цены на продовольствие, сырье и бензин не растут. Одна из причин этого – ухудшение перспектив развития мировой экономики, которые с каждым днем становятся все мрачнее. Цены на энергоресурсы и продовольствие сохранят умеренную тенденцию снижения, потому что нынешний климат в мировой экономике не благоприятен для роста цен.
Ранее вы говорили, что опасения повторного кризиса очень реальны, а вероятность новой рецессии может вырасти с 30 до 50%. Какова она теперь?
Эта вероятность продолжает расти. Сигналы о растущих рисках продолжают поступать с тех финансовых рынков, которые связаны, например, с проблемными странами еврозоны. Прошло больше года, но ни одна из этих стран так и не приблизилась к выполнению задуманного плана по улучшению бюджета. Это никак не способствует улучшению общего настроения. Напротив, сейчас речь идет о том, что вероятность дефолта Греции уже достигла 100%. Все процессы протекают в худшем направлении. Рецессия наступит не в третьем квартале, и даже не в четвертом, а в 2012 году. Следующий год – очень опасный. В этом году главные экспортные рынки Латвии, а также Германия и Америка покажут довольно хорошие результаты, но риски рецессии в следующем году растут очень стремительно.
Но повторная рецессия не будет уже такой трагичной, как первый кризис. Показатели уже не будут такими плохими, как в 2008 году, когда наша строительная отрасль, рынок недвижимости и операции с недвижимостью ушли под воду. Максимум, что грозит Латвии – показатели ВВП на уровне конца 2009 начала 2010 года, и безработица будет не выше, чем в 2010 году.
Когда Латвия вернется к докризисному уровню?
На этот вопрос трудно ответить, но хотелось бы думать, что это могло бы случиться в ближайшие пять-семь, десять лет. Надо смотреть, как будет развиваться ситуация в мире в целом, хотя у Латвии есть все шансы расти быстрее стран Старой Европы.
eto pravda