«К уголовной ответственности не привлекается лицо, которое во время совершения преступления находилось в недееспособном состоянии, то есть из-за психических расстройств или умственной отсталости не могло понимать или управлять своими действиями», — сказано в Уголовном законе Латвии. А что происходит, когда эти люди снова совершают преступление? Это ошибка латвийских медицинских учреждений, которые выписывают по-прежнему недееспособных лиц? Или правительство не видит проблемы — недостаток учреждений, которые бы контролировали и следили бы за этими лицами?
«Проблема, что в Латвии недееспособный человек повторно совершает преступление, не решена качественно. Нет учреждения, куда бы можно было поместить этих лиц, ведь в психиатрических больницах люди, которые осуждены за лишение жизни и признаны недееспособными, опасны и для тех, кто находится в этом медицинском учреждении», — рассказывает в интервью с BNN начальница Управления мест заключения (УМЗ), генерал Илона Спуре.
Спуре подчеркивает, что люди, склонные к совершению преступлений, часто ненадолго попадают в психиатрические больницы. После оказания медицинской помощи, то есть после получения необходимых лекарств, их отпускают с мыслью, что есть прогресс. «Проблема в том, что в этих учреждениях не хватает мест, что может способствовать более быстрой выписке этих людей из психиатрического отделения. К сожалению, в Латвии нет ни одного учреждения, которое бы следило за этими людьми после того, как их отпускают на свободу. И именно так человек может повторно совершить преступление, потому что нет этого надзора», — говорит она.
Как отмечает Спуре, УМЗ не может судить о качестве процесса определения дееспособности человека. Это решение ложится на плечи медицинских учреждений, а управление лишь исполняет осуждающий приговор.
В Латвийской тюремной больнице есть и психиатрическое отделение, где лечатся хронические случаи, когда у человека во время отбывания наказания констатируется недееспособность. «Это в нашей зоне контроля. Но когда у заключенного заканчивается срок наказания, мы должны его освободить. Что происходит дальше — это уже не в нашей компетенции. И тут эта цепочка прерывается, так как нет надзора. Нескольким латвийским министерствам следует сесть за один стол переговоров и подумать над решением этой проблемы», — подчеркивает Спуре.
Отвечая на вопрос, почему эта проблема не решалась раньше, начальница УМЗ предположила, что повлияли годы экономического кризиса: бюджет не позволял создавать новые учреждения. Она говорит, что социальные центры не эффективны в плане надзора за недееспособными людьми, которые совершили преступления, связанные с насилием.
Следует отметить, что формально ни одно недееспособное лицо нельзя поместить в место заключения. «Если он недееспособный, то его надо помещать в учреждение, которое применяет эту принудительную меру медицинского характера. Часто человек попадает в тюрьму и как частично дееспособный. Там его ситуация со временем может ухудшиться. Но тут каждый случай надо рассматривать отдельно, так как много факторов, влияющих на психологическое состояние», — подчеркивает Спуре.
Уровень педофилии в Латвии не снижается
Согласно статистике Государственной полиции, число преступлений в Латвии снижается. Однако Спуре полагает, что это может быть связано с изменением численности населения. Также она подчеркивает, что уровень латентной преступности, то есть преступлений, о которых не сообщается, которые не раскрыты или нет осуждающего приговора, по-прежнему высок.
«Здесь речь идет скорее о насилии в семьях — в отношении детей и женщин, а также о половых преступлениях, особенно в отношении детей. Подвергавшиеся педофилии дети часто боятся рассказывать об этом взрослым, куда уж там сообщать полиции. Эта преступность, которую называем латентной, не позволяет судить об истинном сокращении числа преступлений», — поясняет она.
Говоря о педофилии в Латвии, Спуре рассказала, что за год около 350 лицам предъявляется обвинение. Она подчеркивает, что в Латвии число половых преступлений не снижается.
«Надо менять отношение общества. Необходимо понимать, что участие, общая ответственность очень важны для снижения уровня насилия. До сих пор наблюдается безразличие и нежелание сообщать полиции о замеченном насилии. Тут также чрезвычайно важно, чтобы полиция реагировала ответственно на такие сообщения, и чтобы у людей появлялось доверие и уверенность в том, что если сообщить, то проблема будет решаться», — поясняет она.
Небезопасные латвийские тюрьмы?
Латвия одна из тех европейских стран, где тюрьмы не переполнены. Если несколько лет назад общее количество заключенных в латвийских тюрьмах составляло 6,5 тыс., то теперь их 3 772. Спуре отмечает, что общее число заключенных продолжает снижаться, и это означает, что УМЗ не приходится жаловаться на нехватку свободных мест.
Однако Спуре говорит, что старые латвийские тюрьмы не могут обеспечивать эффективное исполнение наказания. Поэтому решение правительства отложить строительство Лиепайской тюрьмы до 2020 года — по-прежнему болезненная тема для УМЗ.
BNN уже писал, что как только начнет работать Лиепайская тюрьма, закроются три действующих места заключения, в которых не отвечающие современным требованиям условия работы и содержания и на содержание и обеспечение безопасности которых ежегодно тратятся огромные средства. Строительство тюрьмы отложено, потому что поданные строителями предложения превышали доступное на проект финансирование.
«Строительство новой тюрьмы внесет огромные перемены в плане вопросов безопасности. Нам не нужны четыре новые тюрьмы. Латвии при сокращающемся числе заключенных хватило бы, наверное, и двух. Действующие тюрьмы недостаточно безопасные снаружи и с точки зрения своего географического расположения. Новые тюрьмы несомненно обеспечат безопасность. А в Лиепайской тюрьме уже был разработан план улучшения эффективности работы», — говорит она.
Сравнивая Латвию и Эстонию, Спуре отмечает, что соседняя страна полностью разобралась с этими вопросами. Только что сдана в эксплуатацию третья новая тюрьма, а старые полностью ликвидированы. «Это позволяет качественнее осуществлять исполнение наказания. Еще у них продуманная система отбора персонала, а также система обучения: там работники учатся по 3-летней программе, и руководство тюрьмы согласно ждать эти три года, зная, что у них будут профессиональные работники», — рассказывает руководитель УМЗ.
А что у Латвии? «Образовательных возможностей практически никаких, а то, что важно знать нашим работникам, можно было выучить в Латвийской полицейской академии. Все это ликвидировано, и ничего нового не создано. Сейчас есть идея в очередной раз претендовать на норвежский финансовый инструмент. Так что другого пути, как можно развиваться, у нас нет», — сетует она.
По словам начальницы УМЗ, за 150 лет в Латвии не построено ни одной тюрьмы. «То, что сейчас сделано, сделано в том числе на средства финансового инструмента норвежского правительства», — сказала Спуре.
Самоубийства в тюрьмах: не выдерживают психологического напряжения перед освобождением
Спуре отмечает, что за 24 года работы в УМЗ она не припоминает ни один год без самоубийства в тюрьмах. В общей статистике по суицидам тюрьма охватывает очень маленькую часть, где самоубийства происходят даже несмотря на изолированную среду, которая зачастую оказывает депрессивное воздействие на людей.
«Чаще всего такое случается именно во время содержания под стражей до решения суда. Есть несколько случаев, когда из дома поступает известие: «Я с тобой развожусь». Бывают случаи, когда заключенный не выдерживает психологического напряжения от того, что его скоро освободят», — рассказывает BNN Спуре.
Она отмечает, что сейчас УМЗ работает над проектом, ориентированным на бывших заключенных. «Мы пытаемся найти людей, учреждения, муниципалитеты, которые оказывают и моральную поддержку для людей. К сожалению, есть случаи, когда после освобождения люди не могут выжить на свободе, поэтому снова совершают преступления и попадают тюрьму. Часто с мыслью, что в тюрьме проще — не надо думать о финансовых вещах. При этом каждое новое преступление может быть более тяжелым», — подчеркивает Спуре.
Латвийские заключенные все больше женятся
Если когда-то было всего 10 регистрированных браков в год, то теперь их число достигает сотни. «С одной стороны, радует, что люди в местах заключения могут найти вторую половинку и потом у них есть место, куда вернуться. Но есть и обратная сторона — качество браков. Есть случаи, когда люди не понимают, что вступают в брак, так как хотят быть любимыми, но после выхода из тюрьмы реальность может оказаться совсем иной», — рассказала Спуре.